Аццкий отчот о мегаментах.
Вечером, во время коллективного распития пива в районе дома номер семь по улице Молокова (ДКЖ) подъехала машина милиции. Все, как водится убежали, а я остался. Подошел ко мне милиционер:
— Так, и что мы здесь делаем?
— Курим.
— Металлист?
— Нет
— А кто?
— Альтернативщик.
— И чем же альтернативщик от металлиста отличается?
— А они умнее.
— Так ты у нас самый умный?
— Да вроде не жалуюсь.
— А не хочешь ли ты, умница наша, проехать в отделение?
На что получил вопрос:
— Извините, пожалуйста, но у нас в городе тяжелая криминогенная обстановка. Многие преступники переодеваются в милицейскую форму. Поэтому, не могли бы Вы мне показать свое удостоверение?
—Я что, тебе обязан показывать удостоверение? Если я каждому волосатому буду его показывать, то у меня времени на поимку не останется. У меня для этого бэдж висит.
— Извините меня еще раз, но уже темно (около 23.00), и я просто не вижу бэджа, не говоря уже о том, что там написано.
— Думаешь очкарик – значит самый умный? Я не обязан тебе ничего показывать!
— Извините, а как тогда быть с приказом номер один?
Тут он меня берет под локоть, ведет к машине, где никого нет по дороге объясняя:
— Много говоришь. Я тебе сейчас покажу первый приказ. Получишь ты у меня статью 17.1. А будешь много говорить то и 17.3.
— Извините, а прокуратура Вас потом ругать не будет за нечестность?
— Ну все, ты допизделся до задержания по форме 37!!!
Он ставит меня лицом к машине, ударами своих ног расставляет мои на ширину плеч и, после того как я спросил, как его зовут, аккуратненько бьет по почкам. Зовет других милиционеров, бродящих по парку в поисках моих друзей. Оформляют протокол и везут в отделение.
В отделении меня обыскивают, забирают вещи под опись (все без нарушений), и садят в камеру. Время прибытия 23.15. Там я с трудом засыпаю. В ЧЕТЫРЕ утра меня будят ничего не соображающего, мало видящего (очки тоже забрали), и записывают мои показания. Записали. Задают вопрос:
— Так, а еще дополнения будут?
— ДА! За упоминание о первом приказе получил по почкам!
Начинают ломаться:
— Ну… понимаешь… это, ели захочешь прокурору расскажешь, а мы милиция и сами на себя писать не можем.
Ладно, думаю, не хотите – не надо. Дают протокол на подпись. Скрепя сердце, искренне желая побыстрее домой, подписываю. В итоге, из-за праздника не было судьи и на следующий день нас повезли в КПЗ на Ленина на ночевку. Там случилось самое интересное. Когда вышли из машины, ожидая пока выйдет дежурный по КПЗ, один из милиционеров обратил на меня внимание:
— О-о-о, а к тебе, волосатый, будет особое отношение.
— Почему?
— А ты меня не помнишь?
— Нет, а должен?
— Да. Я тебе устрою здесь красивую жизнь за то, что со статьи за фальшивомонетчиство спрыгнул. Не помнишь как я у тебя обыск проводил?
— Не было у меня никакого обыска. Вы наверное обознались.
— Да что ты! Как тебя зовут, и где живешь?
— Женевский Максим Игоревич, г. Орша, ул. Чапаева, д. 31.
— И ты мне тут еще говорить будешь!
— Да не было у меня ничего такого!
— Ты очень пожалеешь, что здесь оказался!
При распределении всех, кого привезли с Энгельса, посадили в отдельную камеру, а меня со словами «Ты попал, волосатый» заперли к осужденным. Один из осужденных находился там потому, что сбежал с «химии» и перенаправлялся на этап в Витебск, второй на следующий день должен был уехать в Витебскую тюрьму, а третьего, по ходу освобождали.